ПОХОДЫ В ИСТОРИЮ

В апреле, как только солнце в силу войдёт, как только воробей за вешнюю распевку примется, поднимал я своих малышей - пора идти на свидание с журавлём. И он, небось, уже поскрипывает, не так грустно, как в студёное непогодье.

Шумит-бурлит речка Гальянка, будто взаправдешная, закручивает мутные свои буруны, несёт их к пруду. По берегам, словно выброшенные штормами старые ковчеги, стоят почерневшие избы. Обсыхают.

Вот сейчас из-за поворота и журавель наш покажется. Устроился он уютно, в долинке у самой речки.

Но что это? Где журавель? На его месте заурядный колодец с валком-воротом, с крышкой из свежей доски. Возле колодца молодая женщина в детской ванночке полощет бельё.

- А куда же подевался журавель-то? - спрашиваем её.

- Сгнил! - отвечает она односложно.

Новенький сруб колодца сияет на солнце слишком для нас вызывающе. И мы понуро взбираемся по круче, к избам-ковчегам в надежде встретить старожила этих мест. А старожил тут как тут. Руфина Дмитриевна Иванова. Гуляет с крошечным Димкой, важно сидящим в ивовой плетёнке.

- Неужто снесли? - удивляется Руфина Дмитриевна. - Я и не заметила. Конечно, сейчас за водой-то на колонку ходим. А раньше только к журавлю. Мы здесь живём с тридцать третьего года - он уже и тогда стоял. Сколько ему лет? Кто знает. Как человек тут поселился, с тех пор, поди, и колодец. Без воды никуды. Бывало, зимой по экой-то круче замаешься воду носить. На коленках ползаешь. Целую кадушку наношу, погляжу, а муж уже всё лошадям выпоил...

В разговор вступает соседка Ивановой:

- А знаете, ведь ещё один журавель есть. Тут недалеко.

И объясняет, что надо пойти прямо, потом налево, миновать один переулок, другой...

Охотно отправляемся на поиски, весело шлёпаем по чёрной раскисшей дороге. На подсохших взгорках спят собаки, ни глазом, ни ухом на нас не ведут. На завалинках старушки на солнышке греются. Подойдём к ним, поздороваемся, спросим про журавель. Они отвечают наперебой:

- Это ключ, знаете ли! Вода в нём и в зной холодная, чистая.

- Огурцы солим - из этого ключа заливаем. И кипятить, как другую, не надо. Во огурчики выходят!

- Вот так пойдёте, налево повернёте, а там уж как раз в очеп упрётесь.

Понятно объяснение, дойти, и правда, нетрудно. Однако больно хочется с бывалыми да видалыми людьми потолковать. Давайте, ребята, ещё вон к той завалинке подвернём.

«Председателем» на ней оказался Фёдор Семёнович Добродеев, ветеран войны и труда. Всю жизнь в мартене проработал каменщиком-футеровщиком. Начали вспоминать, давно ли тот ключ бьёт.

- Я ещё помню, бои здесь шли, - говорит востроглазый Фёдор Семёнович. - И Лисью гору тогда белые обстреливали, думали, там наблюдатель. И нам попадало. Помню, дедушко сидел в огороде на ручном точиле топор правил. Только успел отойти - снаряд близко разорвался, прямо в речку угодил. Дед смотрит – оглушённая рыба вверх брюхом всплыла. Он не долго думая скОкнул в воду и давай гальянов, окуней на берег выбрасывать. Даже забыл, что рядом снаряды рвутся. Когда с уловом управился, подошёл к точилу, глядь, а в него, оказывается, осколок попал и разнёс вдребезги. Кому война, говорят, а кому мать родна…

Рукой указано, вешки названы: улица Камышовая, улица Новаторов. Вот и он, старый очеп. И что странно - на возвышении! Как памятник воде хрустальной, воде вечной, вспоившей многие поколения.

Испробуем-ка и мы этой поистине живой водицы.

Автор:Иван КОСТРОВ, ветеран.