На живописной территории курорта «Янган-Тау» среди многочисленных скульптурных композиций, изваянных большей частью из белого мрамора, есть и оригинальная иллюстрация к сказке Пушкина, где и лукоморье, и дуб зелёный, и кот. Дубище огромный и, видно, старый, опутан массивной золотой цепью с полтонны. Учёный, если судить по очкам, кот ростом пожалуй сравнится с матёрым африканским тигром. Но с особой любовью ваятель трудился над русалкой - в натуральную величину симпатичной девочкой на выданье с загадочной полуулыбкой. А её сказочные фасадные и тыловые выпуклости да изгибы подолгу не отпускают от себя взгляд забредшего в лукоморье санаторника.
Русалка эта курортная напомнила мне другую её сестру, что я поднял в верхотурской тайге безмалого шестьдесят лет тому назад. И сегодня раскинутыми в стороны руками она хочет меня обнять. Спасибо ей за верность и за то, что познакомила меня с хорошими людьми, к примеру, с московским скульптором Аркадием Сосновским, залетевшим в северную парму в поисках экзотики.
В нашей квартирке экзотики, как я искренне считал, не было, если не брать во внимание разного рода живописные коренюги, принесённые из леса. Среди них жила и моя любимая русалочка.
В один из вечеров на ужин пригласили Аркадия. Всё время он как-то недоумённо смотрел то на меня, то на мои коряги. А я им особого значения не придавал - баловство. Собирал и раздавал.
Чаепитие закончилось.
Перед уходом говорю Аркадию:
- Понравилось? Бери любую на память. Кроме русалки.
Скульптор, как мне показалось, даже удивился моей щедрости и тут же поспешно потянулся к поколенному портрету кряжистого мужика, разбросившего мускулистые руки в стороны. А потом попросил:
- Слушай, можно завтра мы с тобой сходим в лес?
- Да нет проблем, - говорю ему. - Тайга у нас сразу за огородами.
...Воскресное утро выдалось солнечным и тихим. Мы встретились у дома приезжих. Миновали висячий мост, вышли за околицу и двинулись вдоль отвесного берега Туры. В обрыве корни елей оголены, промыты половодьем, дождями - выбирай любой. Наблюдаю за скульптором и вдруг понимаю, что он не может разглядеть изваяние цельным, в готовом виде. То у него отдельно голова оленя проглянула, то голова собаки. Пришлось ему подсказывать, что надобно фигуру целиком представить, мысленно отсекая вот это и вот это. Поворачиваем эдак - что получилось? Как я знаю, вас учили от глыбы мрамора отсечь всё лишнее и получить Венеру Милосскую. Так и с коренюгами надо поступать - отпилить всё лишнее.
...Даже смешно - какой-то мастер-класс среди тайги устроил члену Союза художников СССР! Да мне ничего и не оставалось. Набрал ему целый мешок кореньев. А член Союза ликовал, как дитя, даже похвастался, что московские друзья будут ему завидовать.
Через Аркадия, через его трепетное отношение к неповторимым дарам природы и я стал больше ценить свои «деревянные» скульптурки. Русалочка же у меня первоначально была без камушка, на котором восседает сейчас. Однажды я бежал-спешил по срочным своим директорским делам и, проходя по деревянному мосточку через речку Неромку, бросил взгляд на журчащий поток. В прозрачной воде увидел чёрный камень-голыш, за сотни лет отточенный Неромкой до зеркального блеска. Первая мысль - надо спуститься и забрать шедевр - это готовый «трон» для моей русалочки. Нет, сначала дело срочное.
Бежал и всё думал: вот пока хожу, у меня камушек стащат. Стащат же! А на самом-то деле - кому он нужен, если сотни лет никому не был нужен!
... На обратном пути спустился под мостик, вынул из прозрачной струи заветный «трон», дома усадил на него мою русалочку и был счастлив.
Автор: Иван КОСТРОВ, ветеран.